(нач. 14 в. до н. э.)

Нововведения, обнаружившиеся в искусстве начала Нового царства, подготовили тот кажущийся неожиданным этап, который принято выделять как вершину в развитии египетского реалистического искусства. В начале 14 в. до н. э. фараон Аменхотеп IV с целью ослабить все возрастающую власть знати и жречества бога Амона-Ра провел социальную и религиозную реформу, возглавив движение мелких рабовладельцев против крупной рабовладельческой знати. Реформа Аменхотепа IV, небывалая в истории Египта по Своей смелости, свелась к тому, что были объявлены ложными все старые боги, закрыты их храмы, уничтожены изображения, а новым единым божеством было провозглашено вместо символа солнца — Амона-Ра само солнце — Атон. Аменхотеп IV считал, что человеку доступно общаться непосредственно с самим богом. В связи с этим он изменил и свое собственное имя, назвав себя Эхнатон — «Дух Атона». Реформа Эхнатона вызвала множество перемен в жизни Египта. Столица из Фив была перенесена в Ахетатон («Небосклон Атон» — современная Тель-эль-Амарна, отсюда название, «амарнский период»). Возведенный заново местными мастерами. Старые, казавшиеся столь незыблемыми традиции рушились. В литературу был введен разговорный язык, на котором писались даже гимны.

Столь резкие перемены в жизни страны определили и значительные преобразования в искусстве.
Лучшие произведения амарнского периода, восходящие ко второй половине правления Эхнатона, отличаются человечностью и проникновенностью, овеяны подлинным дыханием жизни, полны огромного внутреннего обаяния. Поиски новых образов были связаны со стремлением Эхнатона удалиться от старых канонов и приблизиться к жизни, найти новые выразительные средства и иконографические решения.

Вместе с тем перемены в духовной жизни в большей мере затронули область изобразительного искусства, чем архитектуру. Спешно выстроенный из сырцового кирпича по единому четкому плану, Ахетатон подвергся скорым разрушениям. Основным новшеством в нем было отсутствие в храмах колонных залов и наличие огромных открытых дворов с жертвенниками, поскольку богослужения теперь совершались под открытым небом.
Лучшее, что было создано в этот период,— скульптурные портреты Эхнатона и его жены Нефертити, выполненные в рельефе и круглой пластике. Впервые в истории египетского искусства появились изображения-царя в кругу семьи. На рельефах Эхнатон то любуется своей молодой и прекрасной супругой, то оба они изображены со своими детьми, то плачущими у смертного ложа дочери. Солнечный диск бога Атона повсюду простирает к ним свои лучи, как бы благословляя их любовь и деяния.
Желание выявить духовное существо человека преобразило прежние представления о прекрасном, утверждавшие физическую мощь и суровую волю жестокого властителя. Напротив, портретная голова Эхнатона с тяжелыми веками, полуприкрывавшими печальные глаза (первая четверть 14 в. до н. э., Берлин, Государственные музеи), выполненная в мастерской знаменитого скульптора Тутмеса, свидетельствует о новой лирической трактовке образа человека.
О том, какие сдвиги произошли в египетском искусстве в области понимания человеческой красоты, говорят и два портрета Нефертити, каждый из которых по-своему совершенен.

Портрет царицы Нефертити начало 14 в. До н.э.

Чудесен портрет Нефертити в высокой короне из раскрашенного известняка (первая четверть 14 в. до н. э., Берлин-Далем, Музей). Гордая голова царицы на тонкой нежной шее поражает совершенством точеных черт прекрасного лица, необычайной гармонией, удивительной завершенностью композиции, великолепным сочетанием красок. Синий головной убор перевит золотистыми лентами, где переливаются цвета драгоценных камней — сердолика, лазурита и т. д. Теплый золотистый цвет кожи оттенен сочными красками высокой короны. Слегка выдвинутый вперед подбородок, плотно сомкнутые губы и высокие темные брови придают лицу выражение благородной сдержанности, горделивости и одновременно мягкой женственности. Незавершенным остался портрет иа кристаллического золотистого песчаника, овеянный дыханием жизни, юной красоты и неуловимой гармонии (первая четверть 14 в. до н. э., Берлин, Государственные музеи).
Утвердившиеся новые идеалы в искусстве вскоре, однако, также превращаются в своеобразные каноны. Хрупкая одухотворенность неправильного лица Эхнатона с задумчивым взглядом и вытянутым овалом лица — черты, которые художники стремились запечатлеть как можно правдивей, переносятся в другие портреты, порождая определенную манеру.