Гойя. Новый подъем искусства Испании связан с творчеством Франсиско Гойи (1746— 1828), который жил и работал в один из бурных периодов истории родины. Испания в это время продолжала оставаться отсталой страной, во главе которой стояли реакционные феодальные силы. Гойя был современником Французской революции 1789 г., народно-освободительной войны испанского народа с войсками Наполеона, двух испанских революций (1808— 1814; 1820—1823) и последовавшего после их поражения разгула реакции.
Как ни один из великих мастеров Испании, Гойя воплотил в своем искусстве трагическую судьбу и героические чаяния испанского народа. Стихия реальной жизни служила для него источником разнообразных творческих импульсов. Его искусство всецело принадлежит новой исторической эпохе. В какой бы области Гойя ни работал, всегда его образные решения обладали особым, отличным от прошлого восприятием мира. Его произведения сочетали критический дух передовой мысли эпохи и отзвуки устойчивых на испанской почве народных представлений, широту общественного звучания и глубоко личное отношение к тому или иному явлению жизни. Искусство Гойи несет сильный отпечаток его чувств, переживаний, его темперамента, яркой натуры. Он часто обращался к образам гротескным, фантастическим, преувеличенным, с наибольшей остротой обнажая уродства современной ему действительности.

Уроженец сурового Арагона, Франсиско Гойя провел бурную, насыщенную приключениями молодость в Сарагосе, в Мадриде, а затем в Италии, откуда в 1771 г. вернулся на родину. Как художник Гойя сложился сравнительно поздно. Его редкое живописное дарование проявилось в сериях панно для шпалер королевской мануфактуры (1776—1791), посвященным сценам из народной жизни: сбору урожая, играм и празднествам. Построенные на сочетании звучных, насыщенных тонов, картины полны красочности, чаще всего проникнуты настроением беззаботного веселья. В декоративных по назначению работах Гойя сумел с большой наблюдательностью передать разнообразные народные типы в ярких национальных одеждах, их манеру держаться, особенности испанской природы, развлечения щеголеватой задорной городской молодежи. Фигуры, согласно вкусу времени, иногда несколько идеализированы. Однако уже в таком позднем картоне, как «Деревенская свадьба» (Мадрид, Прадо), изображающем брак по расчету, мастер создал острые характеристики всех участников этой шумной праздничной процессии. Работа над шпалерами принесла Гойе известность. В 1789 г. он получил звание придворного художника.

На 1790-е гг. приходится перелом в творчестве Гойи. Тяжелое личное переживание — болезнь, в результате которой он потерял слух,— усилилось в это время в связи с напряженной общественной ситуацией. Лучшие люди страны — многие его друзья,— воодушевленные примером революционной Франции, боролись против феодально-католической реакции. Гойя не остался в стороне от этой борьбы. То, что вызывало его резкое обличение и гневный протест, нашло воплощение в серии офортов «Капричос» (1797—1798). Бичуя язвы феодально-католической Испании, художник обращался к гротескной форме. Офорты, в которых Гойя использовал образы народных поверий, поговорок, басен, были направлены против мира зла, насилия, мракобесия, тупости и паразитизма высших классов, суеверия и фанатизма масс. Реальное сплетается здесь с фантастическим, за аллегорической символикой угадывается политическая сатира, туманное иносказание граничит с карикатурой. То это изображения ослов, которых учат, увеселяют, портретируют услужливые мартышки и другие ослы, а двух здоровенных ослов несут на своих плечах крестьяне, то безобразные ленивцы — уроды с закрытыми глазами и замками на ушах, которых кормят с ложки. Особой остроты достигли антиклерикальные сатиры Гойи. В гравюре «Какие золотые уста!» окружившие кафедру уродливые тупые монахи, закатив глаза и открыв беззубые рты, млеют от восхищения, но покоривший их «проповедник» — это жирный попугай, важно размахивающий лапкой. Построенные на сочетании крупных пятен черного и белого, света и тени, офорты необычайно выразительны в передаче разнообразных стремительных жестов, изменчивой мимики лиц. Испанская действительность того времени представлялась Гойе в виде адского шабаша ведьм, скопления жутких призраков и фантастических чудовищ. Но его не покидала уверенность в торжестве светлого начала разума и истины.

Гойя. Портрет семьи короля Карла IV

Во всей широте художник показал жизнь общества своего времени в живописных произведениях. Мало кто из современников Гойи может сравниться с ним по исключительно острому восприятию человека. Не случайно некоторые его портреты потрясают откровенностью характеристики. Таков не имеющий аналогий в истории парадных изображений групповой портрет семьи Карла IV (1800, Мадрид, Прадо), в котором раскрыто духовное ничтожество и физическое вырождение правителей Испании. Неподвижно стоят застывшие фигуры в парадных роскошных одеждах. Отталкивающее впечатление производят их уродливые, злобные, напряженные лица. И вместе с тем это полотно полно редкой живописной красоты. Свободный мазок виртуозно передает блеск атласа, мягкость бархата, воздушность кружев, сияние драгоценностей. Фигуры окружены светом и воздухом, придающим мягкость : переходам светотени, богатство красочным оттенкам.
Чувством уважения и любви проникнуты портреты современников Гойи, людей, близких ему по духу, по темпераменту. Художника привлекала содержательность и внутренняя страстность женской натуры. Весь облик Исабельи Кобос де Порсель (1806, Лондон, Национальная галерея), молодой цветущей женщины с огненными карими глазами, в национальной одежде из черных кружев, ее горделивая, свободная поза отмечены острой характерностью. Особое место в галерее женских образов Гойи занимает изображение лежащей женщины, известной под условным названием махи (то есть девушки-щеголихи, принадлежащей к городскому простонародью), запечатленной дважды— одетой и обнаженной (ок. 1802 г., Мадрид, Прадо).

Гойя. Маха одетая

Здесь воплощен тип чувственной живой красоты, бесконечно далекий от холодных академических канонов.
С новой силой дарование Гойи проявилось во время героической борьбы испанского народа с французскими интервентами. Художник был свидетелем восстания 1808 г. в Мадриде, жестоко подавленного французами. Позже он написал свою знаменитую картину — «Расстрел в ночь с 2 на 3 мая 1808 года» (1814, Мадрид, Прадо, ил. 231). Под ночным небом на фоне спящего Мадрида разыгрывается человеческая трагедия. Зловещий желтоватый свет фонаря вырывает из темноты группы пленных повстанцев. Безликая шеренга солдат направила на них ружья. Изображен предельно напряженный момент перед залпом. С огромным драматизмом художник раскрыл здесь целую гамму человеческих чувств — ужас перед смертью, обреченность, но сильнее всего — протест, испепеляющую ненависть к врагу. Вдохновенным широким жестом вскинул руки стоящий в центре повстанец в белой рубахе, который словно бросает вызов палачам. Сумрачная гамма красок, в которой под воздействием неровного света тревожно загораются пятна светло-коричневого, желтого, красного, активность стремительного, широкого мазка — все это усиливает трагическую напряженность произведения Гойи. Полная суровой правды и высокого героизма, эта картина открыла новые пути для развития исторической реалистической живописи 19 столетия.

Гойя. «Какая доблесть!» Офорт из серии «Бедствия войны»

Той же теме подвига и страдания народа посвящена графическая серия «Бедствия войны» (1810—1820). По своему смыслу серия Гойи многопланова. Народная трагедия показана во всей беспощадности. Война для Гойи — крушение всего гуманного, разумного, торжество отвратительной звериной жестокости. Как истинно испанский художник он решает эту тему с потрясающей, вызывающей содрогание выразительностью. Однако основной пафос серии составляет вера Гойи в силы народа, отстаивающего свою честь и свободу. В бою женщина заменяет погибших товарищей. Так запечатлел Гойя подвиг защитницы Сарагосы юной Марии Агостины. Хрупкая фигурка девушки, стоящей на груде трупов у тяжелой пушки, четко вырисовывается на фоне светлого неба. Она подносит запал, зорко всматриваясь туда, где за темным холмом притаился враг. «Какая доблесть!»— подписывает Гойя этот лист.
Многое в серии Гойи представляет волнующий рассказ о том, что ему удалось увидеть своими глазами. Но художник стремился не столько к документальной точности изображения, сколько к созданию произведений трагического обобщающего характера. Главный герой здесь — народ. Вместе с тем необычайно конкретно показаны переживания каждого человека, движения фигур, их позы, жесты, выражения лиц. Все предельно сконцентрировано в острой драматической ситуации, красноречива каждая скупая деталь. Многофигурные, насыщенные движением композиции выполнены, как и все графические серии Гойи, в смешанной технике акватинты и офорта, создающей богатство тонов от серебристо-серых до бархатисто-черных и использующей выразительные возможности как крупного живописного пятна, так и динамичной линии. В показе героического народного сопротивления иноземным захватчикам состоит непреходящая актуальность серии Гойи.

Отстояв национальную независимость, испанский народ попал в тиски феодальной реакции. Буржуазная революция в Испании была разгромлена. В произведениях Гойи этих лет, полных художественных иносказаний, господствовало темное, зловещее начало, но в тяжелые; годы реакции художник был по-прежнему полон неиссякаемой творческой энергии, обращаясь к образам простых людей. В полотне «Кузнецы» (1819, Нью-Йорк, Музей Фрик) крупные фигуры кузнецов охвачены ритмом напряженной работы. Впечатление суровой и торжественной красоты рождает эта картина, сочетающая в колорите черное, серое с белым и красным. Поэтичен образ молодой женщины в «Молочнице из Бордо» (1827, Мадрид, Прадо), одном из самых поздних живописных шедевров Гойи. Полужанровый портрет, построенный на крупных обобщенных массах и плавном ритме изогнутых линий, своеобразно монументализирован. Он написан свободно, густыми, сильными мазками, весь пронизан светом.

Гойя. Расстрел в ночь с 2 на 3 мая 1808 года.

Гойя скончался в Бордо (Франция) — центре передовой испанской эмиграции. До конца своей жизни, совсем глухой, теряющий зрение, мастер продолжал работать. Искусство Гойи повлияло на формирование многих художественных явлений 19 в. Его воздействие ощущается в творчестве Жерико, Делакруа, Домье, Эдуарда Мане. И по сей день произведения Гойи сохраняют волнующую современность.